С днём рождения, Новый Свет!

[hawkeye-shadow]

Фэндом: Hetalia: Axis Powers, Исторические личности (кроссовер)
Персонажи: Франция, Америка, реальные исторические личности

Рейтинг: G
Жанры: Джен, Юмор, Философия, Повседневность
Предупреждения: OOC

– Изабелла! Ну я же пытаюсь сосредоточиться! – Франция пытался как можно галантнее выразить возмущение, но терпение предательски покидало его.
– Извращенец и негодяй! Мне за это не платят.
– Знаю-знаю, тебе платят за швейные машинки твоего муженька. Потерпи немного, очень прошу! – Франциск от напряжения вспотел, уже несколько часов он с натуры пытался сделать статую: макет, так называемое олицетворение свободы. Увы, само олицетворение было настроено слишком воинственно, и весь процесс создания мастер и его натурщица неустанно переругивались.
– Бартольди, гори в аду! Почему ты выбрал из всех женщин мира в свои любовницы самую вздорную? – Бонфуа закусил губу, и продолжил работу над скульптурой.

Сам светило архитектуры сидел в углу и любовался натурщицей Изабеллой, которую любил уже много лет и ждал, пока дама сердца овдовеет. И таки дождался! Правда, все мучения достались Франции, который лично решил сделать макет будущей статуи из гипса, о чём успел горько пожалеть.
– Да чтоб мне снова сто лет с Англией воевать с соломинкой вместо шпаги! – Франциск стал гневно размахивать тряпкой, с которой во все стороны капал жидкий гипс.
– Да чтоб мне ещё трижды стать женой немца!– возопила натурщица- Бонфуа, ты что на меня вообще напялить изволил? Огюст, что смешного, ответь? Может, вам всем тут забавно от того, что я в штору закутана? Франция, ты бы сказал, что так всё плохо в стране – я бы принесла чего поприличнее. И что это за ерунда из бумаги у меня в руках? Не мог найти нормальный факел?
Франция зажмурился и покраснел, как рак. Меж тем сам Огюст Бартольди, автор будущей Статуи Свободы, прятал смешки, покуривая трубку и пуская клубы дыма в распахнутое окно.
– Изабелла, сколько можно объяснять?! Это папье-маше, а с настоящим факелом ты можешь сжечь половину Парижа. К тому же если снова вздумаешь запустить «факелом» в окно…
–Ладно-ладно, я поняла!– воскликнула Изабелла. – Последний вопрос: почему я держу в руках энциклопедию о камнях и минералах? Она тяжелая, между прочим!
– Ну, не нашёл я Библию, а какая же статуя Свободы без Библии? Альфред у нас в последнее время ударился в религию, так что без этой книги никак не обойтись. А твой протеже потом замаскирует это при отливке под Священное Писание.
– Святотатство, – с иронией хихикнула Изабелла. – Не стыдно?
– А ждать, пока муж твой умрёт и состояние оставит не стыдно? – съязвил Франциск. Натурщица покраснела и надула щёки.
«Я был слишком резок, но зато теперь смогу спокойно закончить свою работу. Остальное пусть решает Бартольди.»

***

– Мать моя, Дева Мария! – Франциск в ужасе оглядывался на махину непонятной формы, погружённую на корабль. Между прочим, таких суден Франция насчитал сейчас больше десятка.
– Огюст, во имя всех святых, это что такое? Где моё очаровательное творение? – Бонфуа был в шоке, а Гюстав лишь пожал плечами:
– Ты создал лишь эскиз, а я сотворил шедевр! Символ свободы, между прочим.
– Ну и на что этот шедевр, по-твоему, похож?
– Франция, – Огюст быстро терял терпение и замахал руками, – ты совсем слепой стал? Это ладонь статуи.
– Что? Какая ещё ладонь, вы что с Эйфелем учудили? Я же просил создать памятник, что-то грандиозное! – Франция так и не смог определить, сколько кораблей было использовано. Бартольди фыркнул:
– В чём проблема? Ты просил нечто грандиозное, вот и получи! – Огюст пыхтел, словно кипящий чайник. Как нельзя кстати подошёл ещё один мужчина и, увидев физиономии Бартольди и Бонфуа, звонко рассмеялся:
– А, Франция, ты уже увидел «упакованное» творение! – Гюстав светился от радости. – Почему не вижу радости на твоём лице? Ведь Новый Свет так ждёт наш подарок, что даже согласился оплатить транспортировку. Огюст, я чувствую, этот день станет особенным.
– Эйфель, вы что натворили? – Франция накинулся на Гюстава. Тот спокойно ответил:
– Шедевр!
– Вы размеры этого всего видели?
– А, ну, мы делали грандиозное, как ты и просил, но слегка перестарались.
– Ты это называешь слегка? – Франция запустил пальцы в волосы. Он не имел ни малейшего понятия, как объяснять эту ситуацию на новом континенте и как реагировать на смешки пограничных служб.
– Уважаемый, – Эйфель сверкнул очками-половинками, – вы прожили больше моего, хотя, ни по вашему виду, ни по вашему поведению, я не сказал бы такого. Меж тем открою вам секрет, который лично вам давно мог бы быть известен: это – искусство, а любое искусство сопоставимо с любовью. Любви же много не бывает, разве что, исключая случаи гусарской простуды!* – Гюстав поучительно поднял вверх палец.
С горем пополам корабль тронулся в путь, и половину маршрута Франция не разговаривал с Бартольди и Эйфелем.


Америка встречал корабли лично. Молодой человек был на тот момент уже в очках, но всё ещё в синем военном камзоле. Разгрузкой Альфред руководил тоже сам, во всяком случае, он так искренне полагал. Франциск не возражал – сбор средств на пьедестал был достаточно трудоёмким для американцев, и боевой запал Джонса Францию просто восхищал. И вот, наконец, построили основание, привезли статую, сооружение собрали и установили. Теперь Франция и Новый Свет, стоя на смотровой площадке с перилами, смотрели на остров с гигантской фигурой Изабеллы. Впрочем, только трое сейчас знали настоящее имя «лика» свободы.

– Франция это…– Джонс стоял, словно громом поражённый.
– Да мой друг, это не то, чего мы ожидали, но мои ребята немного перестарались.
– Франция… Это шикарно!
– Что? – Бонфуа подумал, что ослышался.
– Она огромная и прекрасная, это просто замечательный подарок! – Америка сгрёб Францию в охапку в порыве переполнявших его эмоций, от чего Бонфуа даже поперхнулся. Джонс подошёл ближе к перилам и с широкой улыбкой уставился на статую. В тот момент его словно подменили, привычное ребячество и беспечность исчезли и на некоторое время перед Францией предстал восхищённый юноша, который открыл для себя нечто величественное и вместе с тем родное.
– Франция, спасибо! – прошептал Джонс.
– Оу, ну что ты, всегда пожалуйста! – Франция некоторое время стоял, уставившись на остров, но потом неожиданно покачал головой и засмеялся.
– Эй, ты чего? – удивился Америка.
– Представил, как разозлится Англия, когда увидит её, – Франциск кивнул в сторону статуи. Теперь настала очередь Америки залиться смехом.
– Вот уж точно, покраснеет от злости, словно помидор, но и слова теперь не скажет.
– А если скажет, то я Шотландии предложу Эйфелеву башню. Гюстав собирается её строить в Париже – французы не в восторге. Отправим это недоразумение бандеролью на территорию Альбиона, а?
– Хе-хе, Англия обрадуется. Ты добавь, что это ему вместо утонувших тюков с чаем! – Альфред всё так продолжал смотреть на Статую, словно боясь, что её украдут.
Бонфуа меж тем сказал:
– Поздравляю, Альфред, я действительно рад за тебя. На этом я думаю откланяться, ибо лицо Изабеллы ещё пару десятков лет будет мне невыносимо– Франция протянул Америке руку. Тот на каблуках развернулся и ответил на рукопожатие.

Поднялся сильный ветер. Он теребил накидку Франции и полы камзола Америки, взъерошивал их волосы, задувал искру в трубке Огюста, но так и не смог что-либо изменить в огромном сооружении на острове. Франция некоторое время смотрел на лицо теперь уже бывшего подопечного Артура – на нём всё ещё играла чуть ребяческая улыбка, а в глазах была та самая искра, которая давно померкла у других, таких, как он сам. Франция слабо улыбнулся и отнял руку.
– До скорой встречи, дорогой друг.



*сифилис

______

Создать статую было поручено французскому скульптору Фредерику Огюсту Бартольди. Задумывалась она как подарок к столетнему юбилею Декларации Независимости в 1876 г. По одной из версий, у Бартольди даже была французская натурщица: красивая, недавно овдовевшая Изабелла Бойер, жена Исаака Зингера, создателя и предпринимателя в области швейных машин. «Она освободилась от неловкого присутствия её мужа, который оставил её лишь с самыми предпочтительными в обществе атрибутами: состоянием… и детьми. С самого начала своей карьеры в Париже она была общеизвестной личностью. Будучи красивой французской вдовой американского предпринимателя, она оказалась подходящей моделью для статуи Свободы Бартольди».
Гюставу Эйфелю (будущему создателю Эйфелевой башни) было поручено спроектировать стальную опору и крепежи для статуи, так как потребовалась помощь отличного инженера.